Вообще-то хотел этот текст назвать как-нибудь иначе – лживость, ложь, как-то еще… Но и так нормально. Речь пойдет именно об этом явлении и о его месте в темной стороне силы.
Для начала надо определиться с терминологией.
Правда – высказывание, соответствующее внутреннему убеждению. Ложь – наоборот.
Истина – логически корректный вывод из проверенных фактов. Ошибка – вывод, дефективный по этим критериям.
Отсюда ложь, обман – инъекция ошибки.
Введение в заблуждение – тоже инъекция ошибки, хотя может быть исполнено и путем дозированной правды: любимый ханжами способ – умолчание, когда вроде формально и не соврал, а по факту – обманул.
Американские школьники твердо знают, что первый астронавт – Алан Шепард. А Гагарин – первый европеец, побывавший в космосе. Формально не соврали, верно?
Синоним «врать» первоначально означал и «трепаться попусту» и «ошибаться».
Люди, за редкими исключениями, любят правду. Это заложено в человеческой природе, потому что обман, как мы поняли выше, ведет к ошибкам, то есть, к неэффективному планированию (обманутого), к рискам, и, как финал, к снижению потенциала выживания популяции. С честным человеком иметь дело удобно, выгодно, полезно, с нечестным – наоборот. Поэтому репутация честного человека дает массу преимуществ. Более того, за такую репутацию люди борются, вплоть до мордобоя, а в старые времена даже и стрелялись, настолько она ценна.
Надо сказать, что знание «всей правды» не гарантирует истины, так как человеку свойственно заблуждаться. Скажем, для христианина существовании Бога – правда. Для мусульманина правда – существование Аллаха. Для индуиста – множество богов, для атеиста – отсутствие всех этих сущностей. Нет, конечно, правд меньше, чем людей, вопреки пословице, но все же достаточно много, в особенности относительно неоднозначных предметов.
Чем же для нас принципиально отличается обман в отношении нас от ошибки собеседника? И в том, и в другом случае мы получаем ложную информацию, планируя на основании которой мы можем понести потери. Однако, если обманщик заблаговременно предполагает какую-то выгоду для себя, имея в виду какой-то заранее заданный ущерб для нас (иначе и обманывать было бы незачем, достаточно было бы просто попросить), то случайная ошибка может как не повлечь никаких последствий, так и иметь бессмысленно катастрофические. Поэтому, несмотря на то, что средний ущерб от мошенничества, наверное, побольше, чем от ошибок, размер ущерба от ошибок иногда достигает колоссальных величин. Именно поэтому справедливо высказывание баснописца И.А.Крылова: «Услужливый дурак опаснее врага». А больше, собственно, никаких серьезных отличий и нет. Разве что с дураком общаться приятнее, чем с подлецом, если не вести с ними дел. Хотя, как мне кажется, в мире достаточно честных и умных людей, чтобы ограничиться их обществом.
Даже в социумах, где люди живут обманом – цыгане, криминальные сообщества, политики, религия – все равно не принято обманывать «своих». Сомневаюсь, впрочем, чтобы при таком менталитете это их выручало. Сколько мне приходилось общаться с подобными людьми, постоянно в них читалось некое некомфортное напряжение, опаска, затравленность, душевная спертость… Не знаю, может быть, им так и нормально жить, а мне бы не понравилось.
Я – честный человек. Не из каких-то высокоморальных побуждений, а лишь по лени и разгильдяйству: мне сложно постоянно помнить, кому, что и по какому поводу я соврал. Я лучше скажу правду, а кому моя правда не по душе – пусть это будут его проблемы. И да, как я уже писал выше (и еще повторю ниже), репутация честного и правдивого человека дает много приятных и полезных бонусов.
Тут бы как раз и закруглить в том смысле, что честность – это хорошо, а врать – наоборот, но я, надеюсь, уже вырос из штанишек генерализации. Если я чего-то не умею, и если моя работа и мое окружение не заставили меня этому научиться, то это вовсе не значит, что у всех остальных ситуация такая же.
Я не стану сейчас заниматься оправданиями «лжи во спасение», а сразу процитирую нелюбимого в СССР и уважаемого В.В.Путиным Йозефа Геббельса:
- Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой.
- Мы добиваемся не правды, а эффекта.
- Чем наглее ложь, тем быстрее она распространяется.
- Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной.
- Лгать можно лишь тогда, когда тебя определенно не поймают или поймают слишком поздно.
- Единственным критерием при решении вопроса, должна ли пропаганда оперировать правдой или ложью, является правдоподобие.
- Вымыслы целесообразны, если они не могут быть опровергнуты.
Не могу сказать в точности, какие из этих фраз определенно принадлежат министру пропаганды, а какие ему только приписываются, да и неважно это, как мы поймем из дальнейших рассуждений. Важен общий подход, взгляд на ложь, позиция.
Теперь зайду чуть с другой стороны:
Общение – процесс взаимодействия собеседников, в котором они изменяют друг друга.
Действительно, если ничего не изменилось, хотя бы слегка – ни настроение, ни планы, ни информированность, то это не общение, а что-то другое. Контакт, разумеется, может быть и односторонним, когда один воздействует, а другой изменяется. В любом случае ключевым моментом является воздействие, влияние, результат. Но раз есть результат, заложенный в само явление, то он может быть целенаправленным, запланированным. Типичный пример запланированного результата в общении – работа психолога. А раз может быть запланированный результат, то и общение может быть как эффективным, ведущим к достижению этого результата, так и неэффективным. Собственно, «эффективное общение» – термин менеджмента и психологии общения. Частный случай эффективного общения – эффективные переговоры. Уж это-то выражение вы наверняка слышали.
И тут мы неожиданным образом поднимаем глаза на пару абзацев вверх и натыкаемся на фразу:
- Мы добиваемся не правды, а эффекта.
И сразу становится понятно, что имел в виду Геббельс. Он всего лишь говорил об эффективном общении, пусть и одностороннем, в порядке пропаганды. Если мы нацелены на эффект, на результат, то вопрос правдивости глубоко вторичен. Да, собственно, все вторично по сравнению с целью, даже осмысленность.
Видел тут на упаковке какого-то моющего средства потрясающую по своей бредовости строчку: «До 20% более густая формула!» Если кому-то непонятно, пусть попробует объяснить, что такое густота формулы, в чем и каким образом она измеряется, с чем сравнивается, и входит ли 0 в понятие «до 20%».
Разумеется, у всякого метода могут быть побочные эффекты и отдаленные последствия, и Геббельс (и не только он) много внимания уделял этим параметрам.
Суммарно можно этот подход обобщить так:
Эффективная ложь хороша, если побочные и отдаленные ее последствия не превышают ее пользы.
Как ни смешно, правда хороша тоже только при таких же точно условиях.
Уж отмеченные мной мошенники, религиозные деятели и политики действуют именно так: они не заботятся аргументацией, доказательствами, подтверждениями, им достаточно, чтобы их нельзя было поймать на вранье. Причем заботятся не очень сильно, потому что даже если и поймали, это вовсе не обязательно принесет какой-то вред.
Все уже знают, что депутат Виталий Милонов (которого можно отнести и к политикам, и к религиозным деятелям, да и к мошенникам, пожалуй, тоже) внимательно изучал труды отца Пигидия. И что? Или даже так: и чо?
И я вовсе не говорю, что цель вранья обязательно должна быть низкой и гнусной. Напротив, она вполне может быть высокой, благородной, нравственной и какой угодно. Как ни странно, здесь смыкаются эти два конфликтующих подхода: этический и прагматический. Этика легко оправдывает ложь во имя благой цели. Во всяком случае, даже закоренелый правдолюбец не станет осуждать партизана, нагло обманывающего оккупантов относительно того, где прячется его родня. Прагматизм же попросту не меряет благость лжи благостью цели, а подходит к содержанию речи как к инструменту. Работает – и славно, и больше ничего не требуется, и оправданий в том числе. Где нет обвинений – не нужны оправдания.
Смыкаются подходы и со стороны прагматизма. Иметь репутацию честного человека – выгодно, полезно и удобно. Зарабатывается репутация долго и трудно, а теряется легко и быстро, поэтому имеет смысл врать пореже, а правду говорить почаще.
Обычному человеку приходится интуитивно выбирать между нравственностью и циничным прагматизмом: либо этично говорить правду и требовать ее от других, хитро оправдываясь в случаях, когда приходится соврать, либо прагматично врать всякий раз, когда это сулит выгоду.
Идущему же по пути темной стороны силы достаточно правду говорить всегда, когда это возможно, пусть и с мелкими потерями (их можно рассматривать как вложения в репутацию), а врать – только когда необходимо и с соблюдением техники безопасности. Если хочется, можно при этом терзаться моральным выбором, но если не хочется – то не обязательно, на результате это никак не скажется.
Врать можно и не словами. Чувствами, поступками. Можно играть роль, и не одну. Более того, достаточно часто люди вынужденно играют то, чего от них ожидают окружающие, и довольно сложно из этой ситуации бывает вырваться.
Когда я был молод и... хм… не мудр, я был довольно артистичен, изобретателен и любил разными образами позабавиться. В тот период моей жизни мне нравилось организовывать какие-то ситуации, играть разные роли, манипулировать людьми… Получалось это у меня хорошо. Легко. Успешно. Пока в какой-то момент я не обнаружил, что и сам я отсутствую в моем мире, а оперирую только разными масками, и люди вокруг меня ведут себя не естественным для них образом, а так, как я их вынуждаю. И, стало быть, вместо дивного и естественного мира я наблюдаю лишь собственную постановку. Это, разумеется, в определенной степени прикольно, но, поскольку наверняка моя фантазия проще реальности, и люди – более разные, чем я могу придумать, то я что-то в этом теряю. В какой-то момент я принял решение перестать врать. Просто стал говорить и показывать не то, что я могу срежиссировать, а то, что думаю и чувствую. Во-первых, конечно, это было непривычно и поначалу требовало контроля. Во-вторых, было просто страшно. Мне представлялось, что я сразу потеряю 90% своего окружения, когда начну резать правду-матку в глаза и уши. Но, как ни странно, все обошлось, Отвернулись от меня только несколько людей, не самых мне нужных и интересных, а отношения с остальными стали несколько неожиданнее, иногда неприятно неожиданнее, но гораздо разнообразнее и интереснее.
Я это пишу к тому, что у кого-то из читателей могут быть трудности с тем, чтобы врать или наоборот, говорить правду. Открою секрет: люди в большинстве своем настолько заняты собой, что даже и внимания не обращают на то, что вы там такое говорите и делаете. Поэтому максимум, что вы можете ожидать от своих экспериментов (при соблюдении техники безопасности) – некоторая ротация круга общения.
Теперь собственно о технике безопасности.
Некоторые виды обмана уголовно наказуемы. Некоторые виды правды, впрочем, тоже. Учитывайте.
Что бы вы ни сказали, правду или ложь, это как-то скажется на вашей репутации. И правда, и ложь могут сказаться на вашей репутации и негативно и позитивно. Учитывайте.
Для того, чтобы врать, надо иметь хорошую память. В некоторых случаях спасает конфабуляция, которая может быть даже сознательной, в порядке замещения воспоминаний, но обычно этот вариант не годится, потому что вам-то следует строить свое планирование, исходя из фактов. Впрочем, если вы возьмете пример с Геббельса и будете строить свою ложь на непроверяемых утверждениях, в этом смысле будет проще.
Вообще не вредно ознакомиться с рассуждениями доктора Геббельса о пропаганде. Классика.
Не врите по мелочам. Неудобно запоминать и совмещать разные обманы.
Если вы не готовы обманывать эмоционально – играйте в «мафию».
Не забывайте, что обманываете не только вы, но и вас тоже обманывают. Коллизии случаются презабавнейшие.
Не забывайте, что правда – не истина.
Есть такой первый закон распространения информации: информация распространяется. У немцев на эту тему есть пословица: что знают цвай (двое), то знает швайн (свинья).
Поэтому, если вы не хотите, чтобы о каких-то ваших поступках знали другие, самый надежный способ: не совершать таких поступков.